Третья Киевская биеннале стала неожиданностью для многих – еще в начале года почти никто в здешней культурной среде не подозревал о том, что нечто подобное готовится. Искусствовед и куратор современного искусства Лизавета Герман разобралась для АМЕБЫ с тем, что организовал Центр визуальной культуры под названием «Киевский Интернационал».
В течении октября-ноября на нескольких площадках Киева развернулась разнообразная программа выставок, перформансов, кинопоказов и дискуссий, объединенных программой Киевской биеннале. Событие стало приятно неожиданным продолжением проекта The School of Kyiv 2015-го года выпуска. Тогда, после отмены на полпути до открытия второй эдиции ежедвухгодичного проекта, «бренд» Киевской биеннале и ответственность за ее организацию перешли к Центру визуальной культуры, который работал в связке с кураторами Георгом Шолльхамером и Хедвиг Заксенхюбер.
Нынешняя, условно третья биеннале недвусмысленно озаглавлена The Kyiv International, она же «Киевский Интернационал». Название отсылает к первой международной пролетарской организации, учрежденной в Лондоне в середине XIX века, а также к одноименному гимну рабочего класса, социалистов и анархистов, официальному гимну СССР до 1944 года. Проведение проекта совпало со столетием большевистского переворота (или Октябрьской революции, кому как угодно). И стало в общем-то единственным в Киеве заметным событием, которое осмысливало этот пусть сколько угодно неоднозначный, но безусловно знаменательный для мировой истории момент.
Что мы могли узнать благодаря биеннале о произошедшем 100 лет назад историческом повороте, его растянувшихся на 70+ лет последствиях для нашей страны и о себе сегодняшних, все еще переваривающих эти последствия?
Where`s the revolution?
Событием-открытием биеннале стал перформанс-лекция египетского художника Филиппа Ризка. Проходил он в киноконцертном зале основной локации биеннале – Институте информации aka «Тарелка на Лыбидской». Увы, большая часть публики покинула зал в середине выступления Риска, вероятно, из-за проблем со звуком (мы вспомним этот эпизод во время встречи с автором “Тарелки”, который демонстративно отказался использовать микрофон, поскольку лично спроектировал зал с идеальной акустикой). Вопреки такому организационному нюансу, выступление Ризка стало концептуально идеальной точкой отсчета для последующих недель биеннале. Аудиовизуальное действо “Идти в гости – агитка” рассказывало о первых годах революции, пережитых и зафиксированных в дневниках Эммы Голдьман и Александра Беркмана. В 1917 году эти анархисты русско-еврейского происхождения были депортированы за антивоенную агитацию из США в Россию, в самую гущу событий. Красочный рассказ о путешествиях по городам революционных Украины, Беларуси и России начинается с описания восторга от ощущения величия исторического момента. В конце протагонистка (Ризк намеренно добавляет не характерную для историографии тех лет женскую перспективу) не скрывает своего разочарования революцией, обернувшейся террором и хаосом. Она покидает новообразовавшиеся советские территории. И вскоре отправляется в новый путь – на Ближний Восток, в земли трещащей по швам Османской империи, таящие в себе обещание революции новой, нового справедливого порядка и, в конце концов, новых приключений.
Повествование героев Ризка напоминает историю другого исступленного революционной эйфорией американского подданного, репортера Джона Рида. Свое непосредственное участие в ключевых для ноября 1917 года днях он подробно описал в романе «10 дней, который потрясли мир», за что был канонически погребен советской властью под кремлевской стеной после преждевременной кончины от тифа. Беркман и Гольдман успели увидеть и понять немного больше, и для этого «больше» конечно не было места в полной домыслов, мифов, пробелов, фактологических несостыковок, гипербол и замалчиваний истории «Великого октября». История – всегда конструкт, балансирующий на реально пережитых событиях реальных людей и последующих интерпретациях этих событий без живой связи с оригиналом, но с необходимой для анализа дистанцией.
О несовпадении первого со вторым напоминает визуальный ряд, который сопровождает перформанс Ризка. Чтение отрывков из дневника чередуется с фрагментами до- и послереволюционной кинохроники и ранних советских фильмов. Кинокадры не иллюстрируют рассказанное напрямую, а скорее стимулируют воображение зрителя, помогают мысленно наделить услышанное понятной формой. Не секрет, что растиражированные образы революции и гражданской войны далеко не всегда опирались на реальные факты и персоналии. За их конструирование в массовом сознании отвечали главным образом массовая культура (кинофильмы) и искусство соцреалистического метода.
Яркий пример – памятник Щорсу на бульваре Шевченко в Киеве. Образ героя гражданской войны стал иконическим благодаря одноименной ленте Александра Довженко 1939-го года. Памятник был создан почти спустя 40 лет после гибели реального полководца и конечно воплощал легенду, а не реального человека. Лишенный сегодня копыта, огромный конный памятник стал одним из самых громких и пока не закрытых кейсов декоммунизации. А также ироничным напоминанием о том, что борьба за историческую память и объективную интерпретацию прошлого в Украине пока что сводиться к борьбе с «картинкой».
Communism is coming home
«Церемония». Разговор с Филом Коллинзом. Руководитель Центра визуальной культуры Василий Черепанин. Фото — Дарина Николенко
Тема путешествия и памятника продолжается в следующем ключевом для программы биеннале мероприятии – презентации фильма «Церемония» художника и режиссера Фила Коллинза. Зимой 2016-го он отправился в Украину с целью отыскать старый советский памятник Фридриху Энгельсу. Чтобы перевезти этот памятник в Манчестер, с которым связана жизнь друга и соратника Карла Маркса. Подходящий нашелся в селе Малая Перещепина Полтавской области, где разделенный на две части Энгельс был спрятан на местной маслобойне “до лучших времен”.
Панорамные кадры путешествия каменных половинок в открытом грузовике сквозь всю Европу чередуются с игровыми мизансценами из жизни современного рабочего класса Британии. Как и Ризк, британский режиссер выстраивает многоуровневый нарратив, в котором эффектное road movie производства ВВС пересекается с серьезными диалогами мигрантов и подростков. А заканчивается это все веселым и несколько абсурдным праздником в центре Манчестера. Жители города приветствуют только что установленный украинский монумент, запасшись пивом и фальшивыми бородами, под незамысловатую мелодию а ля brit pop-шлягер про “коммунизм, который наконец возвращается домой, к корням”.
История о превентивно декоммунизированном памятнике британскому мануфактурщику и социальному теоретику, обретшем статус реди мейда и потенциально нового туристического аттракциона, демонстрирует, каким потенциалом может обладать художественная практика в работе с историей, памятью, общественным мнением. И дело не в том, что в Украине стало одним памятником меньше, а в Британии одним больше.
НЛО для шоппинг-молла
Есть ли будущее у «Тарелки»? Встреча с Флорианом Юрьевым. Фото — Саша Коваленко
Оба упомянутых и многие другие события «Киевского Интернационала» проходили в концертном зале Института информации, известного всем как «Тарелка». Архитектурный комплекс института был спроектирован Флорианом Юрьевым в середине 1960-х и считается одним из главных киевских образцов так называемого советского модернизма. Накануне биеннале стало известно, что «Тарелка» вскоре будет реконструирована и станет частью нового торгового центра. Для обсуждение судьбы строения в рамках биеннале была организована встреча с самим Юрьевым, представителями ответственного за реконструкцию архитектурного бюро и Малой академии наук, которые хотят открыть в обновленной «Тарелке» детский музей науки. Сам 88-милетний архитектор, художник, скрипичный мастер и ученый Юрьев произвел на полностью заполнившую зал аудиторию магнетическое воздействие. Его слова и манера держаться были простыми, а доводы в поддержку элементарного ремонта здания без видоизменения – вполне убедительными даже для не особо смыслящих в строительных вопросах. В какой-то момент показалось, что все вот-вот начнут скандировать произнесенную Юрьевым в заключении фразу «Реставрация, а не реконструкция!». Но если отбросить эйфорию всеобщего единения за все хорошее против очередного шопинг-молла, в сухом остатке – увы, весьма сомнительная перспектива. За «Тарелкой» давно зияет огромный котлован для нового здания. И на одном только общественном энтузиазме сложно будет помешать большой стройке. Судьба «Тарелки» будет крайне показательна при любом исходе. Это может быть пример разрешения конфликта интересов города, архитектурного сообщества и частных инвесторов. Либо же наоборот – точка невозврата в дальнейшем развитии событий вокруг целого пласта стареющей архитектуры времен УССР.
Добираємо модернізм!
Выставка «Рынок». Фото — Дарина Николенко
Помимо «Тарелки», биеннале задействовала еще одну не-художественную локацию – Житний рынок, здание которого также принадлежит к числу важных примеров советского модернизма. Внимание к рынку было приковано летом 2017 года, когда в социальные сети просочился по общему мнению неудачный эскиз здания после ремонта. На встречу возмущенным активистам тогда пришел директор рынка. Он же дал доступ к пустому второму этажу для выставки “Рынок” (куратор Анна Цыба) в рамках биеннале. Экспозиция состояла из двух блоков. Первый был посвящен истории инженерных и архитектурных инноваций в строительстве киевских рынков в 1960-70-х. Эту часть подготовили архитекторы и исследователи Алексей Быков и Александр Бурлака. Второй представлял собой серию “картин” Ксении Гнилицкой, Давида Чичкана, Никиты Кадана, Сергея Шабохина (Беларусь), Владимира Кузнецова, созданных на идентичных горизонтальных баннерных полотнах. Эти картины-баннеры были закреплены на массивных опорах, на которых лежит перекрытие всего здания, и отсылали к эстетике уличной рекламы. Помимо визуальной составляющей, замешанной на сочетании современного искусства и оригинального брутального интерьера рынка, в ход шли также слух и обоняние зрителей: шум кипящей торговли за прилавками этажом ниже и характерный базарный запах оттуда же.
Выставка «Рынок» остроумно подняла вопрос развития или, урбанистически выражаясь, ревитализации старых торговых строений. Возможный вариант для Житнего, например, можно позаимствовать из общемировой практики: во многих странах продуктовые базары успешно осваиваются ресторанным бизнесом, после чего становятся местом для демократичного и всем понятного гастро-досуга. Художественные выставки, наоборот, воспринимаются многими как досуг элитарный, не доступный «широкой аудитории». Событие биеннале предлагает посмотреть на ситуацию под другим ракурсом. Возможно, выставка – это как раз самое демократичное, доступное абсолютно всем событие, поскольку не предполагает вступления в рыночные отношения там, где они присутствуют по умолчанию? (Ироничное исключение – ставшая хитом «модернистская униформа», хипстероватые футболки и худи с очертаниями «Тарелки», Житнего и отеля «Салют» от Даны Косминой, которая продает все это чуть дороже себестоимости производства). Таким образом выставка символически представляет альтернативу тотальной коммерциализации современной жизни, выражает несогласие с рыночными (не путать с базарными) сценариями развития города как единственным антитезисом как бы старой «советской» жизни, олицетворяемой неотремонтированным базаром.
Как случилось, что огромный интерес и пиетет к советскому зодчеству вышел далеко за пределы круга узкоспециализированных исследователей и архитекторов-фанатов? В 2000–10-е годы наступило окончание предусмотренных сроков эксплуатации большого количества советских объектов 1960-х, которые составляют значительную часть городского ландшафта страны. Что с ними делать: инвестировать в ремонт старого (в случае с жилыми «хрущевками» — буквально жизненно необходимый) или в создание нового? Вопрос этот не только экономический, но и мировоззренческий, и его практическое решение уже некуда откладывать.
В это же время окончательно взрослеет и обретает все больший политический голос поколение украинцев, толком не жившее в советские годы. Их представления о советском не опираются на реальный жизненный опыт, но медиируются образами и памятниками культуры, в том числе материальной. Интерес к советским архитектурным объектам как важным визуальным составляющим среды обитания молодых людей («Тарелка» – на Лыбидской, Житний рынок – на Подоле) вызван среди прочего искренней любовью к городу, каким они его привыкли видеть. Киев давно тонет в неконтролируемой застройке, безвкусной, а зачастую и общественно бесполезной архитектуре. (Горячо обсуждаемый годом ранее театр на Подоле является чуть ли не первым за много-много лет публичным объектом, построенным в Киеве с нуля. Все остальное – это ТЦ, жилые дома, офисные комплексы и т.д.). Таким образом желание отстоять модернистскую архитектуру – это не сантименты к советскому прошлому, а протест против фальшивого, нуворишского, непрофессионального.
«Я не хочу вмирати!»
Перформанс ОРЛАН. Фото — Саша Коваленко
Заключительное событие биеннале – перформанс французской художницы Орлан, всемирноизвестной различными телесным опытами на территории искусства. На сцену «Тарелки» она вышла с серьезным намерением выразить протест против смерти и привлечь под свои знамена зрителей. Сначала со сцены, а потом в зрительном зале с микрофоном в руках Орлан с твердостью в голосе неустанно повторяла на французском свою мантру: «Нет – смерти! Это несправедливо! Нет! Нет! Нет!». Не поленившись подойти к каждому, она дала возможность всем лично выразить свое решительное несогласие с необратимым. После смешков и нескрываемой иронии в начале, постепенно голоса в микрофоне зазвучали увереннее, и в конце концов все уже дружно подхватывали ее слова. Почти как на выступлении Флориана Юрьева десятью днями ранее.
После перформанса последовала сессия вопросов и ответов, которая несколько подпортила магию действа. Большинство тезисов касались собственно биологически стороны вопроса и воображаемых практических аспектов, вроде “где все будут жить, когда планета переполнится неумирающими?”. По моим ощущениям, эти вопросы, как и вполне серьезные развернутые ответы Орлан уводили от сути перформанса. Эта акция была прежде всего о единении во имя абсурдного, единении ради невозможного.
Интересно сравнить выступление Орлан с публичной лекцией еще одной легендарной “бабушки перформанса” в Киеве в этом году – Марины Абрамович. Выступление последней в заполненной «Октябрьском дворце» местам напоминало помесь эстрадного концерта и сеанса коллективного гипноза Кашпировского: с переходящими в овации аплодисментами, поклонами с охапкой роз в руках и наивными вопросами от экзальтированных девушек. Харизмы сербской художницы было очевидно достаточно, чтоб также создать эффект единения среди зрителей. Но это было единения ради нее самой. Перформанс Орлан оказался о единении ради самих себя. И потребность в таком чувстве сопричастности, кажется, теплится у многих со времени Евромайдана. А с ней и все еще неувядающая вера в то, что “разом нас багато” и если не смерть, то хотя бы застройщиков вместе таки удастся побороть.
P.S. Именем Эжена Потье, автора оригинальных слов гимна «Интернационал» была некогда названа улица в районе киевской Шулявки. В 2017 году ее переименовали в честь Антона Цедика, стрелка второго батальона специального назначения НГУ «Донбасс». Он погиб 29 августа 2014 года во время выхода из Иловайского котла между селами Многополье и Красносельское. Можно по-разному спекулировать в интерпретациях символизма конкретно этого кейса переименования. Но среди всех нелепостей декоммунизации и введения новых топонимов пример Потье-Цедика конечно не получится так просто классифицировать как удачный или неудачный. И таких примеров будет еще много. Осмыслять их и публично проговаривать – общая задача нынешнего поколения.