Предприниматель и анархогедонист Филипп Оленик делится с Амебой воспоминаниями о своем первом путешествии на западную Украину, которое началось с интеграции в анархистскую коммуну и переросло в создание буйволиной фермы.
В 2009-ом году я впервые услышал о закарпатском селе Нижне Селище. Мне рассказали, что там действует анархистская коммуна, ядро которой составляют анархисты из Австрии, Швейцарии и Франции. Коммуна помогла селу основать знаменитую Селиську сыроварню, детскую театральную студию, детский театральный фестиваль «Птах», музыкальную группу «Гудаки», музыкальный фестиваль и много еще всякого. Я убедил знакомую из одного киевского журнала опубликовать материал об этом месте и поехал в экспедицию.
В марте 2009-го, без предварительных договоренностей, я высадился из автобуса напротив сельского клуба. Внутри оказалось чистенькое кафе с эспресо-машиной. У сотрудницы кафе я узнал телефон, Татьяны, одного из членов коммуны.
Две недели я жил в Нижнем Селище в качестве гостя коммуны. Общался с директором сыроварни, членами коммуны, покупателями сыра. Старшие коммунары, кажется, относились ко мне с подозрением, как к мейнстримному журналисту. Их опасения оказались оправданы: я не смог отстоять свой текст и финальная версия была отредактирована до неузнаваемости: идеи выброшены, реальная прямая речь персонажей вырезана или заменена на вымышленную.
За день до моего приезда в Нижне Селище прибыл немецкий анархист Мишель Якоби. Он задумал попробовать спасти исчезающую популяцию карпатских буйволов от вырождения и вымирания. Это был его второй визит в Украину: впервые он побывал в Закарпатье за пол года до нашей встречи. Разведал ситуацию, принял решение и переехал. Среди его вещей были хомут и седло для лошади, несколько ведер, кожаные ковбойские штаны, дедушкина дубленка.
Буйволы должны были стать его вторым проектом. До этого он в течение нескольких лет помогал лесным жителям в Боливии варить и продавать в Европу органический шоколад. Какао местные жители собирали в джунглях и за бесценок продавали оптовым скупщикам. А Мишель помогал наладить производство и продажу готового шоколада.
Когда мы познакомились Мишель еще не говорил на украинском. Его родной язык — немецкий, кроме того он говорил на английском и испанском. Как носитель неуклюжего украинского, я вызвался помочь ему в первых переговорах с владельцами буйволов, ветеринарами и чиновниками. Этот проект был безумием: у нас не было денег, места, буйволов, оборудования, всяких разрешений и документов. Спустя две недели я вернулся в Киев, отдал статью, съехал со съемной квартиры и вернулся в Нижне Селище помогать Мишелю в его проекте «сохранение агро-био-разнообразия в карпатских горах».
Поначалу, Мишель планировал организовать ферму на территории коммуны. Однако с коммунарами договориться не удалось, и мы стали искать другую базу для фермы. Нашли ее в селе Стебливка на территории бывшего животноводческого совхоза. Этот совхоз в восьмидесятые владел стадом карпатских буйволов в более чем две тысячи голов. К 2009-ому не осталось ни одного. По словам директора, в течение девяностых все поголовье вымерло от разных болезней, и за это директора до сих пор мучило чувство вины.
Чтобы как-то загладить вину перед буйволами, директор дал нам в безвозмездную аренду помещение совхозного клуба, огромный промышленный хлев для крупного скота, пастбище с болотом и удобным доступом к лугам на берегу реки Тиса. Так появилась наша ферма на территории совхоза Салдобош. Мы расположились на полах пустого разрушающегося здания клуба и одного за другим начали привозить в хлев наших первых буйволов. Покупали их по одному, в разных селах, часто у пожилых хозяев которым уже было трудно их содержать. Деньги приходили от европейских доноров, хотя их было нужно совсем немного: самого дорогого нашего буйвола мы купили за 300 евро, а на питание тратили не больше 20 евро в месяц на человека.
На ферме я провел почти год. За это время у Мишеля появилась украино-говорящая соратница, да и сам он начал объясняться по-украински. Из Украины и других стран Европы к нему начали приезжать волонтеры, в основном, анархисты. Буйволов стало 19. Мне захотелось путешествовать и я уехал жить в Стамбул.
В 2009-ом я был менее левым чем сегодня в 2016-ом. Мои взгляды можно было охарактеризовать как Социал-демократические с либертарианским даже уклоном. Я верил в прогресс, лептоп и в то, что воспитанный образованный технократ не может быть полностью злодеем. Эти взгляды конечно контрастировали со средним политическим портретом волонтера на нашей ферме: анархиста, осуждающего капитализм и технологический прогресс. Это не помешало мне социализироваться, поскольку на мне анархисты могли оттачивать свою аргументацию, а я получил возможность окунуться в мир деятельных идеалистов. Этот мир я по сей день считаю лучшим из миров, независимо от того, чья «на самом деле» правда.
